Неточные совпадения
«Да нынче что? Четвертый абонемент… Егор с женою там и мать, вероятно. Это значит — весь Петербург там. Теперь она вошла, сняла шубку и вышла
на свет. Тушкевич, Яшвин, княжна
Варвара… — представлял он себе — Что ж я-то? Или я боюсь или передал покровительство над ней Тушкевичу? Как ни
смотри — глупо, глупо… И зачем она ставит меня в это положение?» сказал он, махнув рукой.
Варвара. Ну, уж едва ли.
На мужа не смеет глаз поднять. Маменька замечать это стала, ходит да все
на нее косится, так змеей и
смотрит; а она от этого еще хуже. Просто мука глядеть-то
на нее! Да и я боюсь.
Он усмехался, слушая наивные восторги, и опасливо
смотрел через очки вниз. Спуск был извилист, крут, спускались
на тормозах, колеса отвратительно скрежетали по щебню. Иногда серая лента дороги изгибалась почти под прямым углом; чернобородый кучер туго натягивал вожжи, экипаж наклонялся в сторону обрыва, усеянного острыми зубами каких-то необыкновенных камней. Это нервировало, и Самгин несколько раз пожалел о том, что сегодня
Варвара разговорчива.
— Сколько раз я говорила тебе это, — отозвалась
Варвара; вышло так, как будто она окончила его фразу. Самгин
посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но не сказал ничего, отметил только, что жена пополнела и, должно быть, от этого шея стала короче у нее.
Диомидов вертел шеей, выцветшие голубые глаза его
смотрели на людей холодно, строго и притягивали внимание слушателей, все они как бы незаметно ползли к ступенькам крыльца,
на которых, у ног проповедника, сидели
Варвара и Кумов,
Варвара — глядя в толпу, Кумов — в небо, откуда падал неприятно рассеянный свет, утомлявший зрение.
Варвара никогда не говорила с ним в таком тоне; он был уверен, что она
смотрит на него все еще так, как
смотрела, будучи девицей. Когда же и почему изменился ее взгляд? Он вспомнил, что за несколько недель до этого дня жена, проводив гостей, устало позевнув, спросила...
Варвара нашла, что это очень остроумно, и засмеялась, а Брагин
смотрел на Самгина, смущенно улыбаясь, беспокойно раскачивая
на стуле длинное тело свое; он, кажется, даже подмигивал и, наконец, спросил...
Варвара неприлично и до слез хохотала, Самгин, опасаясь, что квартирант обидится,
посматривал на нее укоризненно. Но Митрофанов не обижался, ему, видимо, нравилось смешить молодую женщину, он вытаскивал из кармана руку и с улыбкой в бесцветных глазах разглаживал пальцем редковолосые усы.
Самгин почти обрадовался, когда под вечер пришла румяная, оживленная
Варвара. Она умеренно и не обидно улыбнулась,
посмотрев на его лицо, и, торопливо расспрашивая, перекрестилась.
Клим с удовольствием видел, что Маракуев проигрывает в глазах
Варвары, которая пеняла уже, что Макаров не порицает женщину, и
смотрела на него сочувственно, а друга своего нетерпеливо уговаривала...
Но Самгин уже не слушал его замечаний, не возражал
на них, продолжая говорить все более возбужденно. Он до того увлекся, что не заметил, как вошла жена, и оборвал речь свою лишь тогда, когда она зажгла лампу. Опираясь рукою о стол,
Варвара смотрела на него странными глазами, а Суслов, встав
на ноги, оправляя куртку, сказал, явно довольный чем-то...
Варвара смотрела на него испуганно и не скрывая изумления, — Лютов вдруг опьянел, его косые глаза потеряли бойкость, он дергался, цапал пальцами вилку и не мог поймать ее.
Варвара смотрела на феминиста уже благодарным, но и как бы измеряющим, взвешивающим взглядом. Это, раздражая Самгина, усиливало его желание открыть в Макарове черту ненормальности.
Гогина пристально
посмотрела на Клима, потом
на Тагильского, сморщилась, что-то вспоминая, потом, вполголоса, сказала
Варваре...
Самгин
посмотрел в окно — в небе, проломленном колокольнями церквей, пылало зарево заката и неистово метались птицы, вышивая черным по красному запутанный узор. Самгин, глядя
на птиц, пытался составить из их суеты слова неоспоримых фраз. Улицу перешла
Варвара под руку с Брагиным, сзади шагал странный еврей.
Варвара смотрела на него изумленно, даже как бы очарованно, она откинулась
на спинку стула, заложив руки за шею, грудь ее неприлично напряглась. Самгин уже не хотел остановить излияния агента полиции, находя в них некий иносказательный смысл.
Климу становилось все более неловко и обидно молчать, а беседа жены с гостем принимала характер состязания уже не
на словах: во взгляде Кутузова светилась мечтательная улыбочка, Самгин находил ее хитроватой, соблазняющей. Эта улыбка отражалась и в глазах
Варвары, широко открытых, напряженно внимательных; вероятно, так
смотрит женщина, взвешивая и решая что-то важное для нее. И, уступив своей досаде, Самгин сказал...
Лидия пожала его руку молча. Было неприятно видеть, что глаза
Варвары провожают его с явной радостью. Он ушел, оскорбленный равнодушием Лидии, подозревая в нем что-то искусственное и демонстративное. Ему уже казалось, что он ждал: Париж сделает Лидию более простой, нормальной, и, если даже несколько развратит ее, — это пошло бы только в пользу ей. Но, видимо, ничего подобного не случилось и она
смотрит на него все теми же глазами ночной птицы, которая не умеет жить днем.
Вскоре явилась Любаша Сомова; получив разрешение жить в Москве, она снова заняла комнату во флигеле. Она немножко похудела и как будто выросла, ее голубые глаза
смотрели на людей еще более доброжелательно; Татьяна Гогина сказала
Варваре...
Заломив руки, покачивая бедрами,
Варвара пошла встречу китайца. Она вспотела, грим
на лице ее растаял, лицо было неузнаваемо соблазнительно. Она так бесстыдно извивалась пред китайцем, прыгавшим вокруг нее вприсядку, с такой вызывающей улыбкой
смотрела в толстое лицо, что Самгин возмутился и почувствовал: от возмущения он еще более пьянеет.
Но тотчас почувствовал, что говорить не следует,
Варвара, привстав, держась за плечо его, изумленно
смотрела вниз,
на золотую реку,
на мягкие горы, одетые густейшей зеленой овчиной,
на стадо овец, серыми шариками катившихся по горе.
Освобождать лицо из крепких ее ладоней не хотелось, хотя было неудобно сидеть, выгнув шею, и необыкновенно смущал блеск ее глаз. Ни одна из женщин не обращалась с ним так, и он не помнил,
смотрела ли
на него когда-либо
Варвара таким волнующим взглядом. Она отняла руки от лица его, села рядом и, поправив прическу свою, повторила...
Шестилетний мальчик не понимал, конечно, значения этих странных слов и
смотрел на деда с широко раскрытым ртом. Дело в том, что, несмотря
на свои миллионы, Гуляев считал себя глубоко несчастным человеком: у него не было сыновей, была только одна дочь
Варвара, выданная за Привалова.
— Повремените немного,
Варвара Николавна, позвольте выдержать направление, — крикнул ей отец, хотя и повелительным тоном, но, однако, весьма одобрительно
смотря на нее. — Это уж у нас такой характер-с, — повернулся он опять к Алеше.
Марья Дмитриевна уронила карты и завозилась
на кресле;
Варвара Павловна
посмотрела на нее с полуусмешкой, потом обратила взоры
на дверь. Появился Паншин, в черном фраке, в высоких английских воротничках, застегнутый доверху. «Мне было тяжело повиноваться; но вы видите, я приехал» — вот что выражало его не улыбавшееся, только что выбритое лицо.
Федор Иваныч дрогнул: фельетон был отмечен карандашом.
Варвара Павловна еще с большим уничижением
посмотрела на него. Она была очень хороша в это мгновенье. Серое парижское платье стройно охватывало ее гибкий, почти семнадцатилетний стан, ее тонкая, нежная шея, окруженная белым воротничком, ровно дышавшая грудь, руки без браслетов и колец — вся ее фигура, от лоснистых волос до кончика едва выставленной ботинки, была так изящна.
Варвара Ивановна
на другой день встала ранее обыкновенного. Она не позвала к себе ни мужа, ни сына и страшно волновалась, беспрестанно
посматривая на часы. В одиннадцать часов она велела закладывать для себя карету и к двенадцати выехала из дома.
Я счастлив, я ем с таким аппетитом, что старая экономка
Варвара с ужасом
смотрит на меня и думает, что я по крайней мере всю страстную неделю ничего не ел.
— Если вы, тетя, меня не возьмете, то я за вашею каретой побегу и закричу, — быстро и отчаянно прошептала она совсем
на ухо
Варваре Петровне; хорошо еще, что никто не слыхал.
Варвара Петровна даже
на шаг отшатнулась и пронзительным взглядом
посмотрела на сумасшедшую девушку. Этот взгляд всё решил: она непременно положила взять с собой Лизу!
Впрочем, большинство этих новых людей хоть и посещали
Варвару Петровну, но считали себя почему-то обязанными
смотреть на нее с презрением и с нескрываемою насмешкой.
Та рассказала ей кое-как, впрочем в самых коротких словах, о себе, начиная с Севастополя.
Варвара Петровна выслушала молча, выпрямившись
на стуле, строго и упорно
смотря прямо в глаза рассказчице.
Варвара Петровна уже давно с содроганием
смотрела на такое низкое направление знакомств Николая Всеволодовича, но заметить ему ничего не смела
на этот счет.
— Я не пойду туда. С какой стати он полезет туда? — ужасно побледнела
Варвара Петровна, озираясь
на слуг. Те
смотрели на нее и молчали. Даша дрожала.
Варвара Петровна сидела выпрямившись, как стрела, готовая выскочить из лука. Секунд десять строго и неподвижно
смотрела она
на Прасковью Ивановну.
Дарья Павловна меж тем приблизилась уже к
Варваре Петровне; но, пораженная восклицанием Марьи Тимофеевны, быстро обернулась и так и осталась пред своим стулом,
смотря на юродивую длинным, приковавшимся взглядом.
Варвара Петровна
смотрела на него с гордостию, но постоянно с беспокойством.
Варвара Петровна безмолвно
смотрела на нее широко открытыми глазами и слушала с удивлением. В это мгновение неслышно отворилась в углу боковая дверь, и появилась Дарья Павловна. Она приостановилась и огляделась кругом; ее поразило наше смятение. Должно быть, она не сейчас различила и Марью Тимофеевну, о которой никто ее не предуведомил. Степан Трофимович первый заметил ее, сделал быстрое движение, покраснел и громко для чего-то возгласил: «Дарья Павловна!», так что все глаза разом обратились
на вошедшую.
— Сделайте мне одолжение, милостивый государь, — выпрямилась
Варвара Петровна, — возьмите место вот там,
на том стуле. Я вас услышу и оттуда, а мне отсюда виднее будет
на вас
смотреть.
— Я… я думала, так надо, — пролепетала она,
смотря во все глаза
на Варвару Петровну, — так вас Лиза звала.
Варвара Петровна вдруг, гремя, вскочила со стула; раздался ее испуганный крик: «Воды, воды!» Он хоть и очнулся, но она всё еще дрожала от страху и, бледная,
смотрела на исказившееся его лицо: тут только в первый раз догадалась она о размерах его болезни.
— Непременно? Ты
на что это намекаешь? — строго и пристально
посмотрела на нее
Варвара Петровна.
Письмоносец вошел в горницу. Он рылся в сумке и притворялся, что ищет письмо.
Варвара налила в большую рюмку водки и отрезала кусок пирога. Письмоносец
посматривал на ее действия с вожделением. Меж тем Передонов все думал,
на кого похож почтарь. Наконец он вспомнил, — это же ведь тот рыжий, прыщеватый хлап, что недавно подвел его под такой крупный ремиз.
— Вершина ей новое сошьет, — с завистливою злостью сказала
Варвара. — К свадьбе все приданое сделает. Красавица, инда лошади жахаются, — проворчала она тихо и злорадно
посмотрела на Мурина.
Городские дамы начали отдавать
Варваре визиты. Некоторые с радостным любопытством поспешили уже
на второй,
на третий день
посмотреть, какова-то
Варвара дома. Другие промедлили неделю и больше. А иные и вовсе не пришли, — не была, например, Вершина.
— Я и сама сдачи дать умею! — грубо ответила Наташка, презрительно
посматривая на маленькую
Варвару с высоты своего роста.
— Ну и пусть узнает! — сказала досадливо
Варвара, — стану я
на дурака
смотреть.
Варвара опасливо
посмотрела на Володина и сказала сердито...
Она кричала во все горло и была веселая. Они собирались плясать. Преполовенская и
Варвара пробрались через кухню в горницы и сели у окна
смотреть, что будет
на дворе.
— Вы
на него не
смотрите, Павел Васильевич, — утешала Володина
Варвара, — он ведь это так говорит, душа не знает, что язык болтает.
Вчерашние ерлы вдруг опять припомнились Передонову. «Вот, — думал он про Володина, —
на свою мать жалуется, зачем она его родила, — не хочет быть Павлушкой. Видно, и в самом деле завидует. Может быть, уже и подумывает жениться
на Варваре и влезть в мою шкуру», — думал Передонов и тоскливо
смотрел на Володина.